подчеркнуть специфику своего положения как художника и стороннего наблюдателя среди людей, располагающих большей свободой действия, чем я в этих конкретных обстоятельствах. Я также хочу прояснить, что старейшины Дакота мастерски распоряжались своей властью, они были кем угодно, но только не жертвами. Это очевидно, поскольку и Дакота, и штат Миннесота получили то, что хотели, – демонтаж скульптуры и соответствующее прекращение протестов. Моя роль заключалась, по большей части, в том, чтобы дать согласие на демонтаж и передачу авторских прав на «Эшафот» этнической организации народа дакота «Оятэ». И это немаловажно. И не ограничивает мою свободу слова, как посчитали некоторые. Я добровольно принял вышеуказанные условия.
53
Артвошинг или «промывание мозгов искусством» – термин, определяющий сотрудничество художниц и художников с организациями и корпорациями в целях улучшения имиджа последних. – Примеч. пер.
54
Такие принципы могут предполагать следующее: те, кому был нанесен наибольший ущерб, должны быть сильнее других вовлечены в устранение его причин; вовлеченные стороны должны выслушать друг друга, если это возможно; как жертвы, так и агрессоры нуждаются в сострадании и заботе; конечная цель процесса – реинтеграция обидчика в сообщество, а не изгнание (см. http://restorativejustice.org/#sthash.eoh1btIH.dpbs). Применение таких принципов в сфере искусства сразу же сталкивается с проблемами, поскольку восстановительное правосудие зависит от общего соглашения по поводу фактически причиненного вреда (обычно, явного преступления); но, когда дело доходит до искусства, такой консенсус – большая редкость. Кроме того, восстановительное правосудие опирается на соблюдение заранее согласованной структуры для упрощенной координации и разрешения проблемы; музейные дискуссии, которые модерируют обороняющиеся кураторы и администраторы и на которые приходят разгневанные протестующие, редко могут соответствовать вышеописанным требованиям (это еще одна причина, по которой частная встреча Дюранта и старейшин Дакота была такой необычной и продуктивной). Позже Дюрант так описал эту встречу в одном из интервью: «Там были люди из Центра Искусств Уокера, дакотские старейшины и я. Это было церемониальный круг. С их точки зрения, наша встреча была духовным собранием, а не политическим, что позволяло вести определенный диалог, возможно, более открытый и честный. Он был очень откровенным».
55
Все цитаты Венди Браун в этом абзаце взяты из ее выступления в Международном институте Калифорнийского университета, которое состоялось в марте 2017 года под названием «Вернем популизму, авторитаризму и фашизму былое веселье».
56
Такой подход можно найти у Наташи Леннард в ее описании эстетического и либидинального удовольствия от просмотра видео, в котором неонацист Ричард Спенсер получает по лицу: «Трансцендентный опыт наблюдения за игрой Роджера Федерера Дэвид Фостер Уоллес назвал „кинетической красотой“. Ювелирная точность Федерера и его владение моментом на грани человеческих возможностей была формой телесной гениальности. То, что Фостер Уоллес увидел в „моменте Федерера“, я вижу на видео, где неонацист Ричард Спенсер получает по лицу… Все, кто наслаждается избиением нацистов на видео (а таких много), должны знать, что они наблюдают за тактикой антифашистского блока par excellence – смотрят на первозданную кинетическую красоту». Такие рассказы убедительно напоминают о том, что любое человеческое животное, вне зависимости от политической принадлежности, может заряжаться либидинальной и эстетической энергией насилия и преобразовывать это возбуждение в добродетель.
57
См.: Сара Ахмед – «Обещание счастья».
58
См.: https://iceboxprojectspace.com/killjoys-kastle-2019. См. также сборник под редакцией Митчелл и Маккинни «Внутри Killjoy’s Kastle».
59
Опять же, это связано с динамикой власти, и мне не кажется, что среди современных художников много тех, кто тратят свое время на унижение уязвимых; регулярные набеги на эту территорию совершают только стендап-комики. Эссе Джерарда Косковича «Конвенции власти/Стратегии неповиновения: квир-заметки»), посвященное шуткам о СПИДе, предлагает отличный краткий вводный курс по вопросам юмора, субъектности и динамики власти. См. также антологию 2016 года «Хокум: Антология афроамериканского юмора» Пола Битти. Кроме того, хотя искусство и способствует процессам возбуждения и оправдания, важно отметить, что не все подобные состояния равноправны: как показали исследования нейропсихолога Аллана Шора (и многих других), тип возбуждения, связанный, скажем, с протестами, где толпа, разгневанная на врага, ставшего козлом отпущения, может воспроизводить процессы разобщения и фрагментации, а не оправдания.
60
Здесь уместно упомянуть о различии, которое между «гранями искусства» проводит Берджер в своем знаменитом эссе «Белая птица»: «Несколько лет назад, рассматривая историческую грань искусства, я написал, что сужу о произведении по тому, помогает ли оно людям в современном мире отстаивать свои права в обществе. Я не отказываюсь от этих слов. Другая, трансцендентальная грань искусства порождает вопрос о праве онтологическом… Трансцендентальная грань искусства – всегда разновидность молитвы».
61
В своих трудах о заботе о себе Фуко использует одно из античных изречений дельфийских максим «Познай самого себя» и определяет заботу как процесс, посредством которого люди позволяют «сами [себе] или при помощи других людей совершать определенное число операций на своих телах и душах, мыслях, поступках и способах существования, преобразуя себя ради достижения состояния счастья, чистоты, мудрости, совершенства или бессмертия». В такой модели эстетическая забота могла бы стать одной из технологий, что лежат в основе этики Фуко.
62
Другой такой бинарной структурой может быть противопоставление свободы и дисциплины, принуждения или формы – как в искусстве, так и в других сферах. Такое представление было распространено на протяжении 1960-х годов и стало поводом для важного заявления феминистки Джо Фримен в эссе 1972–1973 годов «Тирания бесструктурности», где Фримен поясняет, что любая группа людей, собравшихся вместе, неизбежно образует структуру; и реальный вопрос состоит в том, насколько эта структура формализована и прозрачна. Как показали ранние модернистские эксперименты со свободным стихом и parole in libertà (как и большая часть концептуального, процедурального и перформативного искусства 1960-х и 1970-х годов), понимание неизбежности структуры или формы имеет решающее значение как в искусстве, так и в активизме. Форма не противоположна бесформенности или неформальности, они сосуществуют и зависят друг от друга. Как пишет Трунгпа: «У вас не будет формы без бесформенности, без восприятия и принятия бесформенности». См. также интервью Фреда Мотена в конце «Недосообществ»: «Форма – это не искоренение неформального. Форма возникает из неформального… Неформальное – это не отсутствие формы. Это то, что создает форму. Неформальное – не бесформенность». Освободив себя от бинарного мышления, мы сможем избежать аргументов о том,
